– Собирайся. Я найду тебе кэб.

– Я никуда не уеду, пока…

– Уедешь, – ответила Айрис, с трудом преодолевая пронзившую ее боль. – Я иду за кэбом.

И прежде чем он успел ее задержать, она вскочила и, выбежав на улицу, помчалась по мостовой. Ноги ее скользили по мокрой соломе, а перед глазами одна за другой вставали мучительные картины. Вот Луис танцует с Сильвией на балу в Венеции и его руки обнимают ее гибкий стан; вот они вместе лежат в постели, и Сильвия, обняв его за спину, громко шепчет в порыве страсти: «О, мой благородный рыцарь!» А вот она на смертном одре, прелестная, словно камея, и преданный Луис, которого она словно домашнюю собачонку призвала к себе, просто щелкнув пальцами, поправляет ее разметавшиеся по подушке волосы и шепчет слова любви, надеясь хоть так облегчить ее уход. Айрис изо всех сил старалась не думать об этом, но ее воображение продолжало работать, как могучая паровая машина, создавая один образ за другим. Вот Луис целует Сильвию в губы, вот они слились в страстном объятии… Айрис знала, что это несправедливо, что она просто ревнует к умирающей. Луису необходимо туда поехать. Он должен поехать. Увы, отнюдь не сознание того, что он вынужден торопиться в Эдинбург, было для Айрис больнее всего. Сильвия… Выходит, Луис любил ее достаточно сильно, чтобы сделать своей женой, а вот Айрис он этой чести не удостоил.

– Я люблю тебя! – крикнул ей вслед Луис, высовываясь из окна студии, но Айрис уже повернула на Шарлотт-стрит и скрылась за углом. Она слышала его крик, но ничего не ответила. Все ее силы уходили на то, чтобы сдержать теснившиеся в груди рыдания.

Приближалось лето, и с каждым днем погода становилась все жарче. Горячий и душный воздух большого города окутывал Сайласа, словно тяжелое, плотное покрывало, и он обливался потом. Сняв свой залатанный синий сюртук, он поминутно проводил пальцем под воротничком рубашки, машинально следя глазами за бездомной кошкой, пробиравшейся вдоль улицы прямо за витриной заброшенной лавки. Худая кошачья спина была странно искривлена, и Сайлас задумался, что может быть тому причиной – врожденный порок развития или травма позвоночника? Всего несколько месяцев назад он пошел бы за этой кошкой и попытался ее изловить, чтобы как следует изучить ее скелет, но сейчас Сайлас почти сразу потерял к животному всякий интерес. В очередной раз вытерев вспотевшую шею под воротничком, он снова стал смотреть на дом Луиса. Пока ничего не происходило, если не считать мальчишки-посыльного, который доставил какое-то письмо. Дело шло к вечеру, и Сайлас подумал, что скоро, наверное, станет чуть прохладнее.

Внезапно напротив громко хлопнула дверь. Сайлас вскинул глаза и увидел Айрис, которая быстро бежала куда-то вдоль улицы. Она была без капора, а ее юбки развевались на бегу, поднимая клубы смешанной с сажей городской пыли.

Не успел Сайлас опомниться, как во втором этаже дома распахнулось окно, и он поспешно отпрянул от витрины вглубь лавки.

– Я люблю тебя! – услышал он крик художника и почувствовал, как его рот заполняется кислым и резким, как сок лимона, вкусом.

Рано или поздно Айрис придет к нему, подумал Сайлас упрямо. Она будет такой же, как на этой картине в Академии. Чуть опустив подбородок, на который ляжет отсвет масляной лампы, она скажет: «Ты помог мне полюбить тебя, Сайлас. Просто уму непостижимо, как это я не замечала тебя раньше!»

Он уже собирался последовать за Айрис, но потом вспомнил, что на девушке не было ни капора, ни платка, которые она всегда надевала, когда уходила куда-нибудь надолго. Значит, Айрис скоро вернется, рассудил он и снова стал ждать. И когда несколько минут спустя она снова появилась в конце улицы, Сайлас почувствовал вполне естественную гордость. Ах, если бы он служил в полиции, каким бы ценным работником он был, сколько бы пользы смог принести, сколько преступлений раскрыл бы благодаря своей наблюдательности и научному складу ума!

Потом Сайлас обратил внимание, что следом за Айрис медленно едет кэб, запряженный приземистой гнедой лошадью. Кэбмен – здоровенный деревенского вида парень с лихо закрученными усами – произвел на Сайласа не слишком приятное впечатление, и он испугался, что Айрис может оказаться с ним наедине, если поедет куда-то в этом экипаже.

Но скоро его страхи рассеялись. Кэб, во всей видимости, предназначался для Луиса, который уже вышел из дома с небольшим дорожным сундучком в руках. Сундучок он тут же взгромоздил на крышу экипажа, а возница привязал его веревкой. Лошадь заржала и фыркнула, но Сайлас все же расслышал слова Луиса:

– К причалу у Лондонского моста, приятель. И поскорее.

Потом Луис попытался взять Айрис за руку, но она отвернулась и сказала что-то таким резким, визгливым голосом, что Сайлас ничего не разобрал. Луис еще некоторое время пытался ее уговаривать, потом вздохнул и сел в кэб. Возница взмахнул кнутом, разворачивая повозку.

Сайлас так крепко стиснул зубы, что у него разболелась голова. Какое это счастье – знать, что Айрис не любит Луиса, не любит по-настоящему. Правда, он и раньше так думал, но одно дело думать, предполагать, и совсем другое – получить неоспоримые, твердые доказательства… И тут в его мозгу сверкнула еще одна мысль, мгновенное озарение, за которое Сайлас ухватился со всей решимостью человека, который долго ждал своего часа. Вот оно, подумал Сайлас. Вот тот подходящий момент, о котором он столько мечтал. В самом деле, ситуация складывалась просто идеальная; она настолько соответствовала всем его замыслам, словно он сам спланировал и осуществил только что развернувшиеся у него перед глазами события.

У него уже давно все было готово. Он очистил подвал, запасся хлороформом, оставалось только заполучить саму Айрис. В голове Сайласа само собой всплыло слово, которое часто употребляла одна проститутка, ненадолго приехавшая в Англию из Парижа. Это было слово séjour. Что оно значит, Сайлас доподлинно не знал, но догадался, что его можно перевести как «побывка» или «временное жительство». Айрис должна перебраться к нему на séjour. Главное, начать действовать, пока что-нибудь ему не помешало. Луиса Сайлас больше не опасался, но сестра Айрис могла появиться в любой момент и испортить все, что он подготовил с таким старанием и тщательностью.

Много лет назад, когда Сайлас имел обыкновение посещать пабы в окрестностях Университетского колледжа (ах, как давно он там не был!), ему удалось подслушать разговор двух хирургов, обсуждавших предстоящую операцию. Пациент на столе, говорил один, хлороформ подействовал, и нужно провести первый разрез. Действовать скальпелем необходимо быстро и точно, погружая его в плоть под правильным углом и на нужную глубину, однако успех операции зависит не только от этого, но и от того, насколько правильно выбрано время. Да, добавлял он, хирургическое вмешательство может спасти больному жизнь, однако поспешить с ним так же опасно, как и опоздать. Точно так же предстояло действовать и Сайласу – быстро, уверенно, не суетясь, но и не мешкая, иначе подходящий момент будет упущен и кто знает, когда представится новая возможность?